Чем бы ни закончились для России (…) нынешние события на Украине, гость театрального фестиваля в Торуне латвийский театральный режиссер Алвис Херманис уже объявил имена главных жертв российско-украинского конфликта. Это, в алфавитном порядке: Достоевский, Пушкин, Чайковский и Чехов.
"Полюбуйтесь на мой разбомбленный город". Кличко пригласил Трампа в Киев
Именно эту четверку храбрый латыш обвинил в шовинизме, империализме и фашизме. Однако на скамье подсудимых сидеть не им одним. "Продвижение русской культуры русскими, особенно в контексте войны, никогда не бывает невинным", — гневно вещает латвийский режиссер в онлайн-беседе с Томашем Домагалой (Tomasz Domagałа), провокационно озаглавленной "Мышкин — это не реинкарнация Иисуса, это русский фашист".
"Одной из моих основных задач было донести до зрителей, что творчество Достоевского является источником русского национализма", — объясняет лейтмотив своего спектакля "Идиот" Алвис Херманис. Герой его спектакля, князь Мышкин, является воплощенным на сцене подтверждением вышеуказанного тезиса. В спектакле князь предстает перед зрителем гопником в спортивном костюме, на полуобнаженном теле которого красуются наколки с "религиозными мотивами". "Главное, чего я хотел достичь, это чтобы Мышкин был похож не столько на Достоевского или Распутина, сколько на Александра Дугина, который, как вы, наверное, знаете, является интеллектуальным гуру Путина, официальным философом, формирующим путинскую идеологию, отчасти позаимствованную, кстати говоря, у Достоевского".
Приняв в качестве аксиомы духовное родство Достоевского, Распутина, Дугина и Путина, в их ряды несложно добавить и другие фигуры. Первым вслед за этой четверкой в список фашистов отправляется Чайковский. Да, его музыка "гениальна", но что с того? Тем она и опасна, особенно "когда ее призывают на службу националистической идеологии". Такой невинный на первый взгляд вид искусства, как русский балет девятнадцатого века, был безжалостно разоблачен латвийским создателем. "Русские артисты балета в те времена были настолько чудовищно бедны и бесправны, что сегодня их вполне можно было бы назвать рабами. Они подвергались крайне изнурительной муштре, заключающейся в принуждении к выполнению садистских — в буквальном смысле слова — экзерсисов, что само по себе является своего рода эстетическим фашизмом". Еще одна неприятная особенность русского балета — склонность практикующих это искусство балерин к эротической коллаборации с кремлевской властью. "Русские правители просто одержимы балеринами: цари девятнадцатого века, Сталин и его окружение, а теперь Путин — причем последнему не нужно, как Берии, заставлять их повиноваться силой, потому что они делают это добровольно и с большим удовольствием — я знаю это от одной из российских хореографов", — заявляет режиссер, хорошо разбирающийся в тайнах Кремля (Данные утверждения латышского режиссера не подтверждены ничем. – Прим. ИноСМИ). Хотя, если интимные отношения с балеринами и актрисами является признаком фашизма, то это обвинение может быть предъявлено сотням мировых лидеров, начиная с короля Станислава Августа Понятовского.
Смело обнажая националистические корни всей русской культуры, латвийский режиссер одновременно совершает акт самокритики. "Сегодня я крайне разочарован, поскольку, как мне кажется, я всю свою жизнь занимаясь постановкой произведений русских авторов, особенно за рубежом, я поступал глупо. Конечно, их тексты прекрасны и хорошо написаны, но ведь тот же Пушкин, как мы видим при ближайшем рассмотрении его творчества, написал несколько стихотворений, в которых выражается его пренебрежительное отношение к Польше".
В рецензии на показанный на Торуньском фестивале спектакль "Идиот", которая была опубликована на страницах издания Rzeczpospolitа, с той же дилеммой пришлось столкнуться театральному критику Яцеку Чещляку (Jacek Cieślak). На Пушкина он, правда, не замахивается, но зато Достоевскому достается по первое число. "Да, Федор Достоевский был великим писателем, но он нас уже не восторгает (…). Почему и с каких пор? Как минимум с момента нападения России на Украину — именно с тех пор мы его бойкотируем, хотя и раньше в хоре восхищения текстами этого русского писателя звучали отрезвляющие голоса о фанатичной приверженности православию, русскому шовинизму и презрению к католицизму, Западу и всему, что с ним связано". Не говоря уже о стилистике такого рода рассуждений, упрекать Достоевского, православного верующего, в "фанатичной приверженности православию" вряд ли уместно. Экуменическая доктрина конфессионального релятивизма, широко распространенная сегодня среди либеральных католиков, увы, была неизвестна в Европе девятнадцатого века. С тем же успехом верующим католикам и протестантам тогда можно вменить в вину "фанатичной приверженности" своей религии.
Высказывания Достоевского о других народах, включая поляков, были, несомненно, обидными. В XIX веке, однако, в очень похожей стилистике высказывались и другие писатели, не имеющие с русским империализмом ничего общего. То, что о мятежных индусах писали Чарльз Диккенс и Редьярд Киплинг, конечно, не делает им чести. Добродушный Уолт Уитмен писал с явной неприязнью о мексиканцах, а уж шутки Марка Твена о "черных" следовало бы — если применять к ним нормы современной политкорректности — рассматривать как проявление шовинизма и расизма, требующие вмешательства как минимум цензуры. Писателям девятнадцатого века не ведомы были современное понятие "язык ненависти", поэтому на тему различных недостатков других наций они зачастую высказывались грубо и огульно. Шарль Бодлер, например, называл бельгийцев не иначе, как "нация безмозглых мещан", но поклонники поэзии все-таки нашли в себе силы простить это выдающемуся французскому поэту.
Федор Достоевский подобного снисхождения у рецензента Rzeczpospolitа не заслужил. "Перестал ли нас восхищать" этот русский писатель, решать читателям его произведений. Будут ли они следовать указаниям редактора Яцека Чещляка?
Свежие комментарии